Расскажите немного о себе.
Я родился в 1941 году и вырос в Лос-Анджелесе. Моя семья первоначально жила в Лос-Фелис, а затем мы переехали в Брентвуд. Некоторое время я и мои родные жили в районе гор Санта-Моника. В итоге мы оказались в Лонг-Бич в районе под названием Неаполь, который был испещрен водными артериями. Там я узнал, что такое жизнь у океана. Это намного лучше по сравнению с ежегодными семейными поездками на пляж каждое лето.

Я начал знакомство с водной стихией с подводного плаванья с аквалангом в середине 50-х. Я занимался нырянием в районе залива Alamitos. В конце пятидесятых серфинг только начинал зарождаться, как массовый спорт. К 1957 году я начал заниматься серфингом в Seal Beach и Huntington Cliffs. В течение последующих лет я перерос эти споты и начал заниматься серфингом в Trestles (1960), Масатлан (1961), а затем и на Гавайях (1962).

Я жил на северном берегу, когда там жили только несколько десятков серферов. Казалось, что мы были первооткрывателями. Я серфил в Waimea, Sunset и Laniakea — это были столпы серфинга. В конце концов я вернулся домой, освоил профессию спасателя, искал другие случайные заработки. В итоге я очутился на торговом флоте США во время войны во Вьетнаме (в 1965 году). Мы перевозили в трюме пиво для армии. Когда я вернулся домой, появилась возможность поработать в шелкографии, а чуть позже мы с партнерами основали заведение Good Earth Health Food Bar в месте под названием George’s Surf Center. Пригодились деньги, которые я получил в наследство.

Позже я научился шейпить доски для серфинга. Мне удалось поработать вместе с парой-тройкой крупных брендов: Weber, Hobie, Vardeman. Чуть позже вместе с Стю Герцом мы построили экспериментальную машину для создания досок и основали собственный бренд Creative Designs Surfboards. В своей мастерской в Коста-Меса мы создавали борды, которые затем продавались через сеть магазинов в Техасе и на восточном побережье.

Как ты оказался в издательском деле?
Дюк Бойд, который основал Ханг Тен (Hang Ten), также являлся главным редактором в журнале International Surfing Magazine. Он помогал Дику Грэму в ребрендинге журнала, который должен был стать конкурентом изданию Surfer. В конце 60-х он пригласил Стью и меня писать статьи про серфинг, а затем назначил меня помощником редактора.

После банкротства Surfing через шесть месяцев я нанялся редактором в Surfer. Еще шесть месяцев спустя я стал издателем, потому что Джон (Северсон) продал журнал и искал кого-то, чтобы заполнить вакантную должность. Я оставался на посту издателя в течение 20 лет (до 1992 года). В 90-х моя жена Дебби (которая была директором по маркетингу в Surfer) и я ушли и основали The Surfer’s Journal.

Расскажи нам о своем отношении к серфингу.
Если смотреть с точки зрения журналистики, я изучал этот вид спорта на протяжении 40 лет. Это дает ориентиры, с помощью которых можно понять гораздо больше. Все моя жизнь была процессом формирования этих отношений. Мне повезло зарабатывать себе на жизнь чем-то, связанным со спортом, который я действительно люблю.

В издании The Surfer’s Journal ты предстаешь в образе этакого хранителя спорта?
Я один из хранителей. К счастью или наоборот, напечатанная на бумаге информации в большинстве случаев принимается за чистую монету… но она редко содержит всю правду. На плечах редакторов и издателей лежит большая ответственность. Приходится относиться к этому максимально серьезно, что я и делаю. Кроме того, это полезный творческий процесс. Ты как владелец картинной галереи, который любит искусство и получает возможность понаблюдать за творениями очередного художника каждые два месяца. Каждая статья создается при участии множества людей, и ты должен объединить все именно так, чтобы в итоге вышла качественная вещь. Так или иначе оценивают наши труды читатели. Они могут поднять большой палец вверх или вниз. Мы получаем много самых разных оценок. И это хорошо.

1/3

Опиши свое видение серфинга.
В лучшие времена я седлал от 25 до 35 волн за раз. Чем дольше я занимался серфингом и чем старше я становился, тем больше он становился основной частью моей жизни, и мое отношение к нему упрощалось. Я был удовлетворен менее сложными волнами и искал элегантность, а не мощь. На большей высоте начинаешь видеть большую картину. В один прекрасный момент я стал очень мало кататься — может быть, 3 волны, а не 35. Тем не менее, удовольствие осталось прежним.

Мне 68. Я не хочу думать, сколько лет я уже занимаюсь серфингом. (более 50 лет!) Сейчас я просто сижу на доске в лайн-апе, и это уже приносит мне радость. Я погружаюсь в былые ощущения и оцениваю перспективы.

Расскажи поподробнее.
В серфинге есть нечто космическое. Волны — естественный механизм передачи энергии от пункта А до пункта B. Они встречаются во многих формах: мысленные, волны тепла, радиоволны. Океанские волны — единственные, которые мы видим. Мы даже можем кататься по ним, что в других случаях само по себе представляется весьма маловероятным. Настолько маловероятным, что культура серфинга развивалась отдельно от основной. Катание по волнам всегда было неотъемлемой частью гавайской культуры, но в западной культуре считалось аномалией, чем-то несерьезным.

Когда вы занимаетесь серфингом, вы чувствуете себя хорошо. Подключение к основному источнику космической энергии, центру жизни во Вселенной, каким-то образом происходит через волну, что делает ее источников глубокого удовлетворения. Это то, на что вы смело можете потратить свое время.

В 70-е годы Тимоти Лири читал лекции в колледжах, которые он назвал «Человек, эволюционный серфер» (Man, The Evolutionary Surfer). Конечно, это привлекло внимание журнала Surfer. Мы взяли интервью у Лири, и он постоянно подчеркивал, что серферы — не отбросы общества. Они должны ходить с гордо поднятыми головами! Серферы поняли, что в жизни важна эстетика, а не в меркантильные моменты. Лири считал, что дальнейшая эволюция человека будет носить чисто эстетический характер. Кроме того, Лири считал, что серферы уже идут по этому пути. Таким образом, их роль для человечества в целом (смеется) должна была заключаться в том, чтобы помочь ему преодолеть очередной этап эволюции (снова смех).

Идея может показаться некоторым людям бредом ошалевшего человека, но в ней есть что-то. Она дает серферам смысл заниматься тем, чем они занимаются и хорошо проводить время. В оригинале все довольно многословно… напыщенные заявления, но я думаю, что в этом что-то есть.

Что ты можешь рассказать нам о сенсорных аспектах серфинга?
С точки зрения журналиста, который увлекается этим спортом, серфинг сам по себе настолько материален, что простой взгляд на фотографию даст часть тех ощущений, которые можно получить в воде. Это фундамент успеха журналов о серфинге. Ведь материал получается не просто качественным, читатели переживают все мысли автора и ассоциируют себя с героями фото.

В самом серфинге для меня важнее всего чувство, которое испытываешь спускаясь по синей стене. Человек стремится к полету. Это «синдром Икара». Серфинг очень близок к моему представлению о полете и скольжении. Это как полет внутри жидкости. Он затрагивает что-то в душе, что заставляет меня чувствовать себя так хорошо. Заставляет постоянно возвращаться и ловить очередную волу… и еще одну … и еще.

Обнаружив в тексте ошибку, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter