Шел декабрь 2009 года. Я стоял около багажной карусели номер четыре в международном аэропорту Гавайев, Гонолулу. Я надеялся, надеялся и еще раз надеялся, что багаж не будет поврежден. Почему так много надежд? Потому что дела мои были не к черту.
Во-первых, я профессиональный музыкант, и все три дорогих гитары, которые были мне нужны для большого шоу на следующий день, можно было считать пропавшими без вести. Один за другим прибывали чемоданы с материка, падали на конвейер, кружили раз за разом, а затем исчезали. Прибыли доски для серфинга. Клюшки для гольфа. Огромное чучело медведя панды. Но гитар и след простыл. Толпа редела. Теперь рядом с машиной стоял лишь только я. Где мои гитары? Северная Корея? Южная Дакота? Восточный Сент-Луис? Никто не знает. Таинственные боги аэропорта решили промолчать.
Во-вторых, я боролся с противным гриппом. Меня лихорадило, все тело болело, и кричать Алоха не хотелось совсем. Чтобы добавить штрихи в картину моих физических страданий, скажу, что тяжелый случай ларингита сковал мои голосовые связки.
В-третьих, промоутер шоу, который должен был встретить меня с самолета и отвезти в гостиницу исчез. Где же он? Неужели он забыл про меня? Может, погиб в ДТП? Выиграл в лотерею? Отправился пьяным из клуба в какую-нибудь грязную аллею?
Быстрый подсчет: я певец и композитор, который в настоящее время не может петь, находится в аэропорту далеко от дома и потерял гитары. Неужели я проделал весь этот путь зря? Какое расстояние я преодолел? Давайте просто скажем, что это расстояние, которое не может быть измерено в простой пространственно-временной системе координат.
Видите ли, тридцать лет назад почти день в день я проходил через этот же аэропорт на обратном пути на материк, ну, я не совсем проходил, скорее хромал. Я был на костылях из-за травмы правой ноги. Шестью неделями ранее я отправился в Rocky Point на небольшую сессию серфинга, по крайней мере, по стандартам North Shore. Это были просто очередные полутораметровые волны. Ничего особенного. Было время отлива, риф лежал в нескольких футах под блестящей поверхностью воды. Когда я приземлился, он вонзился мне в ногу. Риф как тесак отделил мясо от кости, и мое филе оказалось на столе из кораллов.
Был 1979 год. Я прибыл на острова, чтобы увидеть, смогу ли я стать профессионалом.
Это был логичный следующий шаг в спортивной карьере. Я был подростком, который попал в команду влиятельных серфингистов. Соревнования и победы в них приносили мне удовольствие. После побед мне дали скидку на доски и гидрокостюмы. Бесплатный воск. Брелоки. Таким было спонсорство в 70-х. Мой шкаф был набит трофеями, которые я выиграл за пятилетний отрезок времени. Профессионалом я решил стать в возрасте двадцати двух лет. Я был лучше, чем большинство, но в глубине души я знал, что я не лучший из лучших. Я надеялся, что движение вверх, борьба с лучшими послужит пинком под зад. Это был не тот случай.
Мне явно не хватало чего-то. Чего? Физических способностей? Амбиций? Жадности? Уверенности? Творчества? Последовательности? Что было у победителей, и не было у меня? Оглядываясь назад, я вижу, что в моем плане был один существенный недостаток. Я знал, что двигался на Северное Побережье, чтобы попробовать свои силы и доказать что-то эфемерное, вот только я не удосужился уточнить, что именно это я хотел доказать, или кому я хотел доказать это.
Я вырос, занимаясь серфингом в Мексиканском заливе. Пожалуй, это худшее место для серфинга в Америке, если не во всем мире. У нас вечно не было хороших волн. Но в редкие дни свеллов все останавливалось. Рабочие места оставались пустыми. Подруги и умирающие родственники уходили на второй план. Вот так. Через какое-то время я стал одержим мечтой о том, чтобы прокатиться по настоящим волнам. В один момент я забыл про диплом средней школы, собрал свои скудные пожитки и убежал в западном направлении к обетованной земле — Южной Калифорнии. Вооружившись сотней баксов, семифутовой доской Sunshine swallowtail, я приехал в Сан-Диего. Любезная леди в магазине серфинга (подруга Скипа Фрая), выслушав мой рассказ, не только дала мне место для ночлега, но и помогла мне найти работу на заводе в Mission Valley. Это было в конце лета, и вскоре началось уменьшение свеллов. Я работал в ночную смену и мог кататься весь день. Я редко спал и в один момент понял, что занимался серфингом в течение сорока дней подряд. Большие волны, небольшие волны, стеклянные волны — я ловил все, что попадалось на пути с маниакальной интенсивностью. К середине осени я переехал в свою квартиру.
Я пробыл на Западном побережье меньше года, когда решил поучаствовать в первом конкурсе WSA. Работники завода были ошеломлены, когда я побил несколько уважаемых спортсменов из команды Bing и стал пятым. Я был приглашен в команду Bing и получил доску Bonzer. Все шло хорошо. Я попал в первую десятку местного чемпионата в конце первого года в серии, благодаря чему получил приглашение на Чемпионат США, который прошел в Hatteras. Я был посеян во втором этапе благодаря высокому рейтингу в WSA, но не смог продвинуться в четвертьфинал. Не испугавшись, через несколько недель я сообщил моим спонсорам, что хочу стать профессионалом. С этой мыслью я отправился в North Shore.
Попав на острова, я наткнулся на работу по обработке досок для легендарного гавайского шейпера Бена Айпа. Он был поражен тем, что я мог справиться в воде со сложной конструкцией дна Bonzers, и так как шейпер экспериментировал с аналогичной конструкцией корпуса, он нанял меня. Старый друг предложил мне пожить в общей комнате рядом с Wiamea. Чуть позже я купил машину, у нее не было номеров и регистрации, но мне было все равно. Она помогала мне добраться до Rocky Point и Laniakea. Мне повезло: по пути я не пересекался с полицейскими. Я жил в нескольких шагах от самых удивительных серф-спотов в мире, у меня был транспорт, была работа. Осень только начиналась и свелл нарастал.
Через некоторое время волны стали настолько большими и опасными, что я решил на время затаиться. Исходя из опыта, полученного в Мексиканском заливе, я старался не рисковать. Постепенно свеллы нормализовались, и все волны были высотой 2,5-3 метра. Sunset и Pipe превратились в зоопарк. Backdoor был переполнен. В конце концов, я поехал в Laniakea и поймал свою первую волну на северном побережье. Я тяжело накренился, смотрел далеко вперед вдоль до невозможности крутой стены воды, которая двигалась со скоростью, намного быстрее, чем любая материковая волна, которую я когда-либо ловил. Я почувствовал болезненный спазм, колени теряли силу. Рядом на огромной скорости пронесся серфер. Добро пожаловать на полигон.